Неточные совпадения
Но вот из-за кулис, под яростный грохот и вой оркестра, выскочило десятка три искусно раздетых девиц, в такт задорной музыки они начали выбрасывать из ворохов кружев и разноцветных лент голые ноги; каждая из них была похожа
на огромный махровый цветок, ноги их
трепетали, как пестики в лепестках, девицы носились по сцене с такой быстротой, что, казалось, у всех одно и то же ярко накрашенное, соблазнительно улыбающееся лицо и что их гоняет по сцене бешеный
ветер.
Это было дома у Марины, в ее маленькой, уютной комнатке. Дверь
на террасу — открыта, теплый
ветер тихонько перебирал листья деревьев в саду; мелкие белые облака паслись в небе, поглаживая луну, никель самовара
на столе казался голубым, серые бабочки
трепетали и гибли над огнем, шелестели
на розовом абажуре лампы. Марина — в широчайшем белом капоте, — в широких его рукавах сверкают голые, сильные руки. Когда он пришел — она извинилась...
Здесь — все другое, все фантастически изменилось, даже тесные улицы стали неузнаваемы, и непонятно было, как могут они вмещать это мощное тело бесконечной, густейшей толпы? Несмотря
на холод октябрьского дня,
на злые прыжки
ветра с крыш домов, которые как будто сделались ниже, меньше, — кое-где форточки, даже окна были открыты, из них вырывались,
трепетали над толпой красные куски материи.
Пришли
на кладбище и долго кружились там по узким дорожкам среди могил, пока не вышли
на открытое пространство, усеянное низенькими белыми крестами. Столпились около могилы и замолчали. Суровое молчание живых среди могил обещало что-то страшное, от чего сердце матери вздрогнуло и замерло в ожидании. Между крестов свистел и выл
ветер,
на крышке гроба печально
трепетали измятые цветы…
Когда тень дубовых листьев, колеблемых
ветром снаружи окна,
трепетала на стене подвижною сеткой, ему казалось, что грешники и диаволы, писанные в человеческий рост, дышат и движутся…
Ее милое лицо приняло какой-то полухолодный, полугрустный вид, и что-то похожее
на слезу пробежало, блистая, вдоль по длинным ее ресницам, как капля дождя, забытая бурей
на листке березы,
трепеща перекатывается по его краям, покуда новый порыв
ветра не умчит ее — бог знает куда.
На озере поднимался шум разгулявшейся волны. Это делал первые пробы осенний
ветер. Глухо шелестели прибережные камыши, точно они роптали
на близившугося осеннюю невзгоду. Прибережный ивняк гнулся и
трепетал каждым своим листочком. Пламя от костра то поднималось, то падало, рассыпая снопы искр. Дым густой пеленой расстилался к невидимому берегу. Брат Ираклий по-прежнему сидел около огня и грел руки, морщась от дыма. Он показался Половецкому таким худеньким и жалким, как зажаренный цыпленок.
Бугры песка, наметенного
ветром и волнами, окружали их. Издали доносился глухой, темный шум, — это
на промысле шумели. Солнце садилось,
на песке лежал розоватый отблеск его лучей. Жалкие кусты ветел чуть
трепетали своей бедной листвой под легким
ветром с моря. Мальва молчала, прислушиваясь к чему-то.
Одинокие деревья гнулись от
ветра, и их почерневшие листья то льнули друг к другу, шепча и жалуясь, то, разметавшись в разные стороны, тоскливо
трепетали и бились
на тонких ветвях.
Но представьте же себе, что случилось здесь с этим моим намерением! Холодный осенний
ветер, юлою вертевшийся
на небольшом монастырском дворе, привел меня в отвратительнейшее, беспокойное состояние. Невольно наблюдая мятущееся беспокойство вне келий, я проникал моим воображением внутрь их и убеждался, что здесь везде не покой и смятенье, — что за всякою этой стеною, перед каждой трепещущею лампадой
трепещет, мятется и ноет человеческий дух, подражая смятению, вою и досаждающему шуму этого
ветра.
На дворе разыгралась вьюга. Рождество через несколько дней. Переулок, выходящий
на Спиридоновку, заносит с каждым новым порывом
ветра. Правый тротуар совсем замело. Глаз
трепещет и мигает в обмерзлых фонарях. Низенькие домики точно кутаются в белые простыни. Заборы, покрытые и сверху и снизу рыхлым наметом снега, ныряют в колеблющемся полусвете переулка. Стужа не сильна, но
ветер донимает. Переулок пуст, а час еще не поздний, около девяти.